Какие же благодарности она заслужила? Да никаких. Обея отчетливо помнила тот день, когда отнесла Хаймиша, тогда еще совсем маленького щенка с перекрученной лапкой, на крутые восточные склоны гор Далеко-Далеко, где всю зиму бушуют снежные бури. Но в том году в начале весны неожиданно пришло тепло, так что даже издалека слышался доносившийся с гор шум и было видно, как с крутых откосов одна за другой обрушиваются лавины. Поэтому когда спустя месяц после схода последней из них в лагере клана неожиданно появился хромой волчонок, все ужасно удивились. Дункан МакДункан прозвал его Хаймишем, от древнего волчьего слова «хаймичч», означающего «прыгать». Несмотря на кривую лапу, Хаймиш ловко скакал по горам, прокапываясь сквозь снежные заносы или переваливая через них, и как-то умудрился выжить.

Сейчас Шибаан заметила прямо впереди идеальное тумфро – лосиную тропу. Там-то она и оставит щенка, чтобы его растоптали тяжелые копыта огромных животных. А если лосей долго не будет, то волчонка заметят совы, ведь здесь же проходил и воздушный путь угленосов, прилетавших в Далеко-Далеко к Кольцу Священных Вулканов. В поисках угля они усердно исследовали склоны огненных гор и всегда были голодны, а полумертвый щенок станет для них идеальной добычей.

Опустив волчонка на землю, обея зашагала прочь. И хотя раньше, выполнив свою задачу, она никогда не оглядывалась, сегодня ей почему-то захотелось еще раз посмотреть на брошенного щенка. Она впервые задумалась о том, как именно встретит свою смерть этот детеныш, как захрустят его кости под копытами огромных чудовищных лосей или как он жалобно запищит, когда в него вонзятся острые когти совы. Во втором случае смерть будет более мучительной: сначала страх, когда его поднимут в воздух, а затем боль от острых когтей и клюва. Шерсть на загривке обеи встала дыбом, хвост поднялся торчком. Она свернула с тропы и пошла напрямик вниз по крутому склону.

Не успела она далеко уйти, как ощутила под ногами глухое содрогание. «Опять!» – полуиспуганно-полураздраженно подумала Шибаан. Еще одно содрогание, за ним следующее, более сильное. Вдруг земля впереди треснула, и склон прорезала огромная расщелина. Волчица споткнулась, из-под лап посыпались камешки, и, не удержавшись, она устремилась следом за ними. В следующую секунду послышался хруст ее собственных костей.

Обея не знала, как долго оставалась без сознания, но, когда она пришла в себя, летнее небо было уже сплошь испещрено звездами, и на нем вовсю сияла луна. Волчица нашла созвездие Великого Волка Люпуса, проводника к Пещере Душ.

«Я умираю. Но попаду ли я в Пещеру Душ? Или меня ожидает сумеречный мир?» – с содроганием подумала она.

Все эти годы Шибаан относила щенков в тумфро, потому что таков был закон. Но она этот закон не устанавливала, она обязана была лишь следовать ему, и, как всегда говорил ей Дункан МакДункан, это необходимо для блага всего клана. Если бы малькадам позволили жить, не сражаясь за свою судьбу, то волчья порода просто испортилась бы. А так в клан возвращались только самые сильные и ловкие щенки, демонстрирующие необычайные способности. Таков закон природы.

И обея не печалилась об их судьбе… вплоть до этого мгновения, когда оказалась на пороге смерти. «Ждет ли меня кара? Ведь там, в Пещере Душ, наверняка есть вождь поглавнее Дункана МакДункана. А вдруг он отвернется от меня?»

Ее охватил невероятный страх. И хотя половина ее тела была парализована и не чувствовала боли, волчица понимала, что есть ощущения гораздо хуже физических страданий. Сейчас ею владели печаль вперемешку с ужасом. Она вспоминала всех щенков-малькадов, брошенных ею в тумфро, одного за другим, начиная с самого первого, родившегося с затянутыми белой пленкой глазами. Трехногого, безухого, бесхвостого, с искривленным бедром и неспособного бегать. И еще одного, с кривой лапкой и странной отметиной – спиральным переплетением линий. Этот волчонок почему-то беспокоил Шибаан сильнее остальных. Он постоянно возникал перед ее мысленным взором и никак не желал пропадать.

Вот в щенке с половиной задней лапы, которого она оставила погибать сегодня, не было ничего настораживающего и необычного. Несмотря на то что волчицу все сильнее охватывало оцепенение, ей захотелось во что бы то ни стало вернуться и спасти малыша-калеку.

Ей показалось, что достаточно было всего одного-единственного усилия воли, чтобы преодолеть слабость своего тела и встать на ноги. Она проворно побежала вверх по склону к лосиной тропе, перепрыгивая через булыжники. Вот и сама тропа, где обее был знаком каждый поворот, каждый камешек. Вот и тот самый несчастный малыш. Она почувствовала облегчение, а вместе с ним еще какое-то странное ощущение в высохших сосках. Они уже не казались твердыми и съежившимися. «Молоко! Они разбухают от молока! Я выкормлю этого щенка», – радостно подумала она.

Лоси еще не появлялись. В небе не было видно сов.

Перед ней лежала тропа, по которой шли духи.

* * *

Дункан МакДункан, мудрый и почтенный вождь, взошел на холм и воем сообщил дальним стаям древнего клана МакДункана, что его собственная стая, Каррег Гаэр, удачно пережила землетрясение. Он совершенно забыл об обее и о том, на какое задание она отправилась; а вспомнил, только когда задрал морду в небо, чтобы завыть еще раз. Впереди, на востоке, всходило созвездие Великого Волка Люпуса. Там, где находилась его голова, сгустилась рыжеватая дымка, и МакДункан вдруг сразу же понял, что это Шибаан: когда она была молодой и красивой волчицей с золотисто-рыжим мехом, еще до того, как вступила в его клан, он однажды ее видел. Теперь Дункан пропел ей прощальную песнь, прорезавшую тишину окрестностей. «Ты покинула нас, обея, и благодаря твоей жертве мы стали сильнее. Следуй спокойно по тропе духов, Шибаан, ты сослужила нам хорошую службу». Вождь моргнул, передохнул и еще громче завыл от восторга, когда увидел, как навстречу волчице из Пещеры Душ в виде маленьких созвездий выходит с десяток щенков. За самой обеей следовал еще один волчонок, и там, где он ступал по тропе, оставались лишь три крохотные звездочки, как будто у него отсутствовала одна лапка.

Фаолан осторожно приблизился к странной стене с изображениями животных. Настоящие это создания или придуманные? Снятся они ему или существуют на самом деле? «Дышит ли эта стена, или она просто камень? Сплю я или бодрствую?» – пытался понять он. Эти изображения походили на звездные рисунки, которые Гром-Сердце чертила по небу острым когтем, только казались более настоящими и живыми. Фаолану даже почудилось, что он слышит прерывистое дыхание животных и топот их ног. Он обнюхал стену, но та пахла обычным камнем – бессловесным, холодным и неподвижным.

Фаолан задрал нос и принялся исследовать пещеру в поисках следов медведя. Он помнил, что в разное время года Гром-Сердце пахла по-разному, в зависимости от того, чем питалась, но уловить знакомый аромат не составляло ни малейшего труда. Весной медведицу легко можно было узнать по запаху луковиц и свежей зеленой травы, однако здесь ничего такого не ощущалось. Сухой летний клевер тоже не чувствовался, как не было и запаха лосося, которым медведица пропитывалась поздней осенью. Фаолану показалось немного странным, что на стенах пещеры так много животных, ужасно похожих на настоящих, но при этом она необитаема.